Ван Гоги

В российский прокат вышла лирическая картина Сергея Ливнева “Ван Гоги” с Алексеем Серебряковым и Даниэлем Ольбрыхским в главных ролях. После двадцатилетнего молчания сценарист “Ассы” написал и снял сильнейшую семейную драму об отцах и детях, о неизбежной смерти и страхе навеки остаться в неведении.

“Я никогда раньше не умирал. Наверное, это трудно”. Эти слова слабым голосом произносит дирижер Виктор Гинзбург (Даниэль Ольбрыхский) своему сыну Марку (Алексей Серебряков). Мужчина сидит у постели смертельно больного отца и слушает своего рода исповедь. В откровенном разговоре звучат мысли о неизбежной смерти, которая в конечном итоге уравнивает их, отводя на второй план проблему недопонимания. Много лет назад отец сидел у постели ребенка, лишь ненадолго приходя, чтобы спеть ему перед сном. “С тобой было так радостно, так хорошо, но так мало”, - говорит Марк Виктору в другой, не менее эмоциональной сцене.

Фильм “Ван Гоги” строится вокруг семейной драмы, которая много лет затаившись жила в доме Гинзбургов и получила развитие, когда глава семьи начал угасать под гнетом неизлечимой болезни. Марк время от времени приезжает к отцу в Ригу из солнечного Тель-Авива повидаться, но каждый следующий визит печальней предыдущего. Уже сам немолодой художник открывает для себя темные тайны прошлого и снова и снова сталкивается с трудным характером отца-эгоцентрика. Домашние называют Виктора не иначе как “Ваше Величество” и души в нем чают, однако тот, кажется, не думает ни о чем, кроме собственной карьеры и нагрянувшей недееспособности, которая больно ударила по самолюбию именитого музыканта.

С другой стороны — Марк. Разменявший шестой десяток художник живет эпизодами: “Личная жизнь у меня то есть, то нет”, - как он сам говорит в одной из сцен. Детей он так и не завел, а перед единственной женщиной, что готова разделить с ним остаток дней, он оправдывается, говоря, что не желает ее мучить собой. В голове мужчина носит иголку — по заверениям отца, в младенчестве мать мальчика загнала ее туда, в попытке избавиться от нежеланного ребенка. Умертвить дитя не получилось, а вот сделать несчастным — вполне.

Герои фильма “Ван Гоги” живут в устоявшейся модели отношений, как обычно и бывает в реальной жизни. В центре — отец и сын с их колоссальным грузом непрожитых эмоций и невысказанных обид. Где-то неподалеку домработница Ирина, некогда бывшая персональным ассистентом Виктора. Казалось, прошлое поросло былью, но когда в двери постучалась беда, из шкафа начали выпадать скелеты.

Сергей Ливнев показал проблему отцов и детей глазами двух взрослых, уже состоявшихся людей. Чаще всего эти вопросы рассматривают через призму отца и средних лет подростка, где во главе угла на все трудности стоят вопросы “Как?” и “Почему”? Героям Серебрякова и Ольбрыхского уже нет смысла доказывать друг другу что-то — они оба отчаянно жаждут преодолеть одиночество, тенью лежавшее между ними долгие годы. Перед лицом неизбежного Виктор и Марк получают свободу высказать все, что терзало их. В картине есть несколько сильнейших сцен объяснения, где актеры накаляют эмоции до предела, буквально выкрикивая свою боль, обиды и страхи. При этом Ливнев не забыл об эмоциональных качелях: взаимный гнев сменяется на милость, и вот уже усталый сын несет немощного отца на плечах и они вместе поют Марсельезу. В таком контрасте их запутанный лабиринт отношений бьет в самое сокровенное, словно укол иглой. Герои в конечном итоге находят друг для друга важные слова. Виктор и Марк преодолевают стену молчания, именно это дает фильму нужный надрыв, точку кипения души — в жизни так бывает очень редко.

Серебряков и Ольбрыхский — великолепные актеры, а Сергей Ливнев — отличный автор. Он вложил в сценарий собственную боль и положил между строк вечную проблему. Судьба героев изображена не какими-то абстрактными материями, а вполне реальными вещами: Виктор и Марк не оппоненты, но усталые путники, для одного из которых уже виден конец дороги.

В финале уже не важно, кто прав, а кто виноват. “Я никогда раньше не умирал. Наверное, это трудно”, говорит Виктор и уже через минуту обнимает рыдающего сына, и это единственный правильный ответ на вопрос “А что дальше?”.