Наткнулся на интереснявое.

У японского ролевого фэнтези есть одна стойкая и выделяющаяся черта: то и дело в сюжете возникают элементы научной фантастики – то изобретатель делает машины, то путешествия во времени (вспоминаются Star Ocean, Xenoblade / Xenogears, Phantasy Star).

Для японских гиков научная фантастика была более понятной точкой притяжения, чем фэнтези. И немудрено, японский перевод «Властелина колец» пришёлся на 1972–1975 годы, тогда как к этому времени у англоговорящего мира уже успел сложиться эстетический культурный код жанра. Каноничные орки и эльфы пришли в Японию, где во всяческих фанзинах, школьных кружках и массовой культуре уже была своя плодородная почва в виде научной фантастики, и место было уже по существу занято. История гигантских боевых роботов вообще начинается почти с сороковых — в качестве отправных точек можно взять мангу «Электрический осьминог» и Tetsujin 28-go. В том же 1972-м, одновременно с «Властелином колец», начнется публикация манги Mazinger Z.

Dungeons & Dragons тоже пришла в Японию с запозданием, распробовали её не сразу — одной из первых переводных настолок была, опять же, научно-фантастическая Traveller. А выстрелила D&D в Японии после больших переделок — рулбуки привели к формату бункобон и подвергли значительной редактуре. В ходе такой адаптации своему потребителю D&D предстала в манга-стилистике, с совершенно неевропейскими доспехами с наплечниками а-ля Dragon Ball Z и без основы в виде европейского же средневековья.

Затем произошла достаточно известная история с публикацией в журнале Comptiq записей D&D-сессий (реверанс из прошлого Critical Role) будущих основателей Group SNE — эти записи легли в основу серии Record of Lodoss War. Примечательно, что остроухой эльфийкой играл Хироси Ямамото, писавший ту же научную фантастику, — и именно благодаря «Хроникам» этот архетип и закрепился. Эффект новизны, дистрибуция через известный журнал и таланты рассказчиков в итоге сформировали запрос на фэнтези у японцев.

Многие элементы, что мы видим в японских видеоиграх, уходят корнями именно к этому периоду «научно-фантастической эстетики», адаптации D&D и собственных художественных находок. Та же химера нередко оказывается результатом работы безумного учёного, причём выглядит она одинаково что в Dragon’s Dogma, что в Dragon’s Crown – как в японском рулбуке D&D; образ «гильдии приключенцев», механика с пешками в Dragon’s Dogma и призывами фантомов в Dark Souls напоминают правила Sword World (где можно делать NPC для игр других людей). В той же Sword World есть упоминание о «возвращении тел погибших приключенцев», что механически реализовано в той же Dragon’s Crown.

Иронично, что в англоговорящем мире движение фэнтези навстречу сайфаю в видеоиграх и ролёвках происходило где-то с появления Might and Magic и тянулось ещё с первого кампейна Арнесонна по Blackmoor — предтече Chainmail и D&D. Там уже было средневековье с бластерами. Ну и вдохновителями определённо были заметные литературные прецеденты в виде «Дюны» (1965 год, космические феодалы фехтуют), «Переландры» у Льюиса (космические перелёты, но демоны и мистические силы, 1940-е), ну и какого-то пальпа совсем про бластеры против условно неразвитых орков, «Deathworld» Гаррисона, возможно. Где-то по пути, в общем, случился поколенческий гэп, и рыцари, махающиеся с инопланетными ящерами, перестали быть нормой. А жаль, в такое можно было бы сегодня поиграть. Make sci-fi fantasy again, как говорится.

Флудильня

Войти через почту

Зарегистрироваться

Я забыл пароль

Зарегистрироваться