Перекрёстки

Американский романист Джонатан Франзен умеет точно вписать обычного человека в глобальный конфликт, большую социальную трагедию и даже в целую эпоху. Кризис девяностых в дебютном романе “Поправки”, башни-близнецы и 11 сентября в книге “Свобода”. Относительно недавняя "Безгрешность" препарирует эпоху интернета, наследие социализма в Европе и детские травмы безотцовщины. В романах автору почти всегда удается сочетать то, что на первый взгляд кажется несовместимым. История закручивается в тугой клубок, из которого писатель вытаскивает и разворачивает небольшие сюжеты, к финалу получается стройное полотно — драматически выверенное и злободневное, даже если речь в книге шла о днях давно минувших. Именно это делает Франзена одним из лучших и наиболее важных авторов XXI века. 

Несколько месяцев назад на русском языке вышел роман “Перекрестки” (The Crossroads) — первый в задуманной Франзеном трилогии. В нем автор, кажется, впервые в своей карьере не только наблюдает за частной жизнью героев в круговороте большой эпохи, но и от всей души за них переживает.

В пригороде Чикаго кипит жизнь. На дворе семидесятые, ум и сердца людей той эпохи заняты жаркими спорами вокруг войны во Вьетнаме, в двери стучится сексуальная революция, а на десерт — религия, рок-музыка и личная трагедия, которую каждый проживает по-своему. 

Герои романа — обыкновенная американская семья, Хильдебранды — оказываются на перепутье. Старший, глава семьи, 45-летний священник Расс. В местной церкви его не жалуют. Когда-то он организовал молодёжный клуб “Перекрёстки”, теперь его изгнали, а место заняли более молодые и успешные. Он неплох собой, молодая прихожанка не так давно овдовела и оказывает пастору недвусмысленные знаки внимания. 

А вот его жена — Мэрион — давно к нему охладела, и они живут как соседи. 

У неё свой мирок, в котором она пытается победить лишний вес и ненависть к самой себе. Не слишком успешно. Зато женщина с охотой и каким-то особым удовольствием тонет в рефлексии и воспоминаниях об ушедшей юности: там роковой красавец-ухажёр, телесные удовольствия и вера в светлое будущее. Раз за разом Франзен снимает с неё очередной слой заблуждений и на семистах страницах романа Мэрион превращается из полной иллюзий и надежд молодой особы в ту самую грузную даму, уставшую от себя, от мужа, от каждого дня этой жизни. 

У автора с героиней особенные отношения — он показывает ее противоречивую натуру, как пластырь срывает какие-то неоднозначные факты из ее прошлого (например, пребывание в психиатрической лечебнице), а затем обнадёживает и словно дует на больное место. Такие контрасты, такая игра на эмоциях — гораздо более деликатная чем я сейчас описал — лучше всего объясняют суть романа “Перекрёстки”. Герои стоят на перепутье, где болезненное прошлое встречается с разочарованием настоящего и большими надеждами на будущее. 

Дети Расса и Мэрион Хильдебранд проживают свои перепутья. Старший сын — Клем — назло отцу-пацифисту со дня на день поедет воевать во Вьетнаме. Только влюблённость держит его мертвой хваткой. Как быть? Придётся выбрать. Его сестра Бекка впервые в жизни познаёт свою сексуальность, испытывает самые тёплые чувства к парню из молодежного клуба. Но пуританское воспитание и ограничения церкви, куда она ходит не только по воскресеньям, накладывают свой отпечаток. Их младший брат Перри чертовски умен, но у него серьёзные проблемы с наркотиками. 

Внешняя политика США в семидесятых, церковь в эпоху сексуальной революции, рок-музыка, локальные конфликты в пригородах мегаполиса — все это Франзен разбирает на кусочки на страницах этой книги.

Автор американского журнала The Atlantic Бекка Ротфильд в своей рецензии на “Перекрёстки” удивительно емко описала талант Франзена одним коротким предложением:

Франзен пишет большие книги о маленьких жизнях.

Это чертовски точно: Франзен говорит о сложном простыми словами и оттого все высокие, многоэтажные и неоднозначные материи в его романе не лишены читательского удовольствия. “Перекрёстки” это портрет эпохи, в котором общественная жизнь описана частными случаями. 

Это всегда признак большой литературы.